Oпределение МСР

„Международная Служба Розыска (МСР), расположенная в Бад Арользене, работает в интересах лиц, пострадавших от нацистских преследований, а также их семей, помогая отслеживать их судьбу по архивным документам.

МСР хранит эти документы и предоставляет к ним доступ в целях проведения исследований.”

Владислав Швед

Ещё раз о записке Берия

(с уточнениями по состоянию на 10 апреля 2008 г.)

Ключевым документом официальной версии Катынского дела, по которой единоличная ответственность за гибель почти 22 тысяч пленных и арестованных поляков возложена на довоенное советское руководство, считается 4-страничная записка наркома внутренних дел СССР Л.Берии Сталину №794/Б от «_» марта 1940 г., обнаруженная в сентябре 1992 г. в «закрытом пакете №1» в Архиве Президента РФ (бывшем архиве ЦК КПСС). Эта записка одновременно считается подлинником решения Политбюро ЦК ВКП(б) П13/144-оп от 5 марта 1940 г. о расстреле 25.700 пленных и арестованных польских граждан.

В исследовании «Тайны Катыни», подготовленном совместно с координатором международного проекта «Правда о Катыни» С.Стрыгиным достаточно подробно проанализированы несуразности и ошибки в оформлении и содержании записки Берии, которые позволяют усомниться в достоверности этого документа. С.Стрыгин достоверно установил, что записку №794/Б следует датировать 29 февраля 1940 г., так как 29 февраля из секретариата НКВД были отправлены записки за № 793/б и №795/б. Однако по неизвестной причине на записке №794/Б указан март месяц без конкретной даты.

Не будем касаться других известных ошибок, допущенных в тексте записки. Отметим, что измерение отступов машинописного текста от края листа страниц (слева и сверху) позволило сделать вывод о том, что перепечатывался не вся записка, а лишь 2, 3 страницы. Это, при небольшом текстовом объеме записки и наличии огромного машбюро в НКВД СССР, также вызывает сомнение в достоверности документа. Однако «известный» катыновед Dassie (Алексей Памятных) подвергает сомнению эти выводы, делая упор на том, что Швед и Стрыгин сознательно «сжульничали», представив равными боковые отступы на 1-ой и 4-ой страницах записки.

При этом пан Dassie делает весьма "глубокомысленные" вывод: «Важно, что отступ на страницах 1 и 4 - тоже разный, а не одинаковый, как пишут Швед и Стрыгин. Авторы подгоняют цифры под свою теорию фальсификации страниц 2 и 3 в позднее время. Реальный же вывод иной - страница 4 тоже могла быть допечатана позже, после регистрации письма и подготовки его начальной версии, но, разумеется, перед заседанием ПБ (поскольку на странице 4 есть подпись Берии и пометка Сталина), а вовсе не в позднее хрущевско-горбачевское время, как того хотелось бы Шведу и Стрыгину.

Различие отступов на страницах 1 и 4 я считаю принципиальным, оно фактически разрушает гипотезу Стрыгина и Шведа о подмене только страниц 2 и 3 записки в существенно послебериевское (например, в хрущевское) время, поскольку допечатывалась (перепечатывалась), судя по всему, и страница 4 с подписью Берии - непосредственно перед заседанием ПБ 5 марта 1940 года».

Прекрасно, что Памятных удалось выяснить, что 4 страница записки Берии тоже перепечатывалась, причем на другой машинке. Но вывод он сделал более чем странный – записка Берии подлинная потому, что 4 страница перепечатывалась, да ещё на другой машинке!? Правда, Памятных не уточняет с какой целью она перепечатывалась? Перепечатывание 2 и 3 страницы записки он объяснял уточнением количественных данных о военнопленных поляках. Однако на 4 странице такие данные отсутствуют. Так зачем же она перепечатывалась? Этот вопрос Памятных не волнует, хотя он является определяющим.

Тем не менее, следует поблагодарить Dassie за въедливость, которая заставила меня ещё раз пройти по всей логической цепочке подготовки и внесения записки №794/Б от «_» марта 1940 г. на Политбюро ВКП(б), в результате чего были выявлены дополнительные факты, свидетельствующих о её сомнительной достоверности.

Однако об этом мы поговорим несколько позднее, так как прежде необходимо разобраться с некоторыми особенностями «научного» поведения Dassie, который тужится представить себя «объективным» исследователем катынской темы.

Разыскиваю Евгений Иванович Басалаев

Об участии эстонского легиона СС в военных преступлениях в 1941-1945 гг. и попытках пересмотра в Эстонии приговора Нюрнбергского трибунала

Орлов Наум Аронович  ВОСПОМИНАНИЯ О 69 МЕХАНИЗИРОВАННОЙ БРИГАДЕ 1943 - 1945

Н. О. - Я попал на формирование 69 –й механизированной бригады 9-го мехкорпуса, которая входила в состав 3-й Танковой Армии. Формировались бригада в Ясной Поляне. Нас распределили по батальонам. Я попал в отдельный минометный батальон бригады. Батальон состоял из 2 –х рот 82-мм минометов и роты 120-мм- минометов. Поскольку бригада была механизированной, мы передвигались на автомобилях «студебеккер», - одна машина на два минометных отделения, а 120 мм-минометы на прицепах, на машинах «додж3/4». В бригаде был танковый полк, мотострелковые батальоны, артиллерийский дивизион и еще множество более мелких подразделений. Корпус был рейдовый. Пробивалась брешь в обороне врага и бригады уходили в прорыв в немецкий тыл. Иногда, стрелковые дивизии, успешно наступая, выходили на соединение с нами, но чаще всего, выполнив свою задачу, (или попытавшись ее выполнить), мы возвращались с боем к своей линии фронта.

Г. К. - Насколько я знаю, что четыре мехкорпуса закончившие формировку под Москвой в конце августа 1943 года были направлены на Украину. Что произошло с Вашей механизированной частью?

Н. О. - Мы не стали исключением. Попали на Воронежский фронт. 18 сентября бригада выгрузилась из эшелонов, в прифронтовой полосе, и начался марш к Днепру. Первый раз нас бомбили под городом Лебедин. 21 сентября бригада была фактически уничтожена немецкой авиацией, так и не вступив в бой. Танковый полк, вспомогательные подразделения, артиллеристы и один из мотострелковых батальонов продвигались через город Переяслав. Весь город выглядел, как одна длинная улица, протяженностью примерно километров пять, по которой двигалась колонна наших войск. Налетели немецкие бомбардировщики. Десятки самолетов. . . Сразу подавили наших зенитчиков, и начали просто методично, волна за волной, стирать бомбами с лица земли людей и технику. Колонна была закупорена на этой улочке, танки и машины не могли развернуться и вырваться и этого огненного капкана. Почти все бойцы находившиеся в колонне погибли. Наших истребителей в воздухе я так и не увидел. Эта дикая, зверская бомбежка продолжалась часа два подряд. Улетали одни самолеты, и сразу же, появлялись над нашими головами новые немецкие пикировщики Началась жуткая паника. . Наш минбат не успел втянуться в смертельную горловину улицы, ставшей для многих могилой. Мы бросили минометы в кузовах машин, и побежали искать спасения в ближайший лес, почти на берегу Днепра. Я, как всегда, был со своим другом Василенко. Спасшиеся, выжившие после бомбежки бойцы бригады скопились в этом лесу. Уже темнело, как в лес заехала полевая кухня нашей роты и остановилась прямо рядом с нами. У нас с Василенко был один котелок на двоих и одна ложка. До этого мы сутки ничего не ели. Сразу подошли с ним к кухне, и повар, щедро, до краев, наполнил котелок кашей, сдобреной американской тушенкой. Я подставил еще каску, и старшина кивнул повару, мол добавь им, пусть поедят досыта после пережитого. Мы успели отойти метров на тридцать, сели на землю. У кухни столпились бойцы. Было тихо, только звон котелков и негромкие разговоры между бойцами. И вдруг, кухня взлетела на воздух. Запоздавший «Мессер» появившись из за облаков, увидел искры от кухни видимо выключил мотор, беззвучно спланировал на нас и точно положил бомбу весом 50 кг прямо в котел кухни. 18 человек из нашей роты были убиты этой бомбой. . . А сколько было раненых! Страшный был день. А следующий - был еще более кровавым и тяжелым.

Г. К. - Ваша бригада на уже следующий день уже захватила плацдарм на правом берегу Днепра. Как же ей удалось это сделать, если за сутки до этого она понесла жестокие потери?

Н. О. - 1-ый мотострелковый батальон под бомбежку не сильно попал, так как заранее вышел на исходный рубеж для переправы напротив села Зарубинцы. Мы же, остатки подразделений попавших под эту дикую истребительную бомбежку, 22/9/1943, переправлялись через Днепр в районе села Вьюнищи. Переправлялись без минометов, как простая пехота, в составе сводного отряда. Меня спросили, понимаю ли я что-нибудь в связи. Я кивнул головой. Мне всучили две катушки провода и приказали держать связь. Партизаны заранее перегнали нам несколько лодок. Сели в лодки по 12 -15 солдат и поплыли ночью. Переправлялись на правом фланге 1-го батальона, который уже высадился, и захватил плацдарм. У нас в лодке было только одно весло, так гребли вырванными из забора досками. Уже оставалось метров сто до немецкого берега, как по нам был открыт огонь, страшную убийственную силу и мощь которого трудно представить человеку там не побывавшему в ту минуту. За десять метров до берега рядом с лодкой разорвался снаряд и меня сбросило в воду. Я даже разрыва не услышал, лишь увидел перед глазами черную воду и понял, что тону. Намокшая шинель, вещмешок, автомат тянули на дно. И вдруг, в тоже мгновение, я ясно увидел, как белоснежный теплоход «Ленин» задрал нос к нему, встал на корму и остался стоять. . . Не утонул. . . Это было последним моим видением. Дальше провал. . . Очнулся я. Половина тела в воде, половина на берегу. Ничего не слышу, круги перед глазами. Оказалось, что мой верный товарищ Леонид Василенко, увидев место куда я упал, нырнул за мной и вытащил меня на берег из этой пучины. . . Когда сознание полностью ко мне вернулось, Василенко спросил меня: - Почему когда ты упал в воду стал звать Ленина на помощь?. Неужели вам коммунистам перед смертью Ленин видится ?. . . Я не сразу сообразил в чем дело Значит, увидев перед смертью тонущий корабль, я успел крикнуть: «Ленин»! Сам я своего крика не слышал. Потом, целый месяц, - бои на Букринском плацдарме, на нашем участке километров 5-6 в длину и 3-4- в глубину. Днем и ночью над плацдармом висела немецкая авиация. Самолеты гонялись за каждым отдельным солдатом. Впереди - немецкие танки, наглухо зарытые в землю. Ни воды, ни еды. Только то, что смогли и успели за ночь переправить под огнем противника. Окопы рыли не в полный рост, а по грудь, чтобы голова в каске торчала над бруствером. Иначе, если землей от разрывов снарядов, окоп засыпет, потом не найдут и не откопают. Только голову эту над окопом высунуть было нельзя, убивали сразу.
Букринский плацдарм, - это был ад.
Без преувеличения. Второй Сталинград. Через несколько дней после переправы навели наплавной мост через Днепр, который каждый день немцы разрушали.
Убитых было столько, что казалось, что мы находимся в «царстве мертвых». А впереди сухая, изрытая воронками земля, по которой мы не раз бежали в атаку, пытаясь расширить плацдарм. Немецкие танки расстреливали нас из своих орудий, как на прямой наводке. Артиллерийские и минометные обстрелы не прекращались, будто весь боезапас немецкой армии собрали на Букрине с одной целью - избавиться от него побыстрее. Вот сейчас, трудно подобрать слова. . . Вспоминаю как наш командир батальона Марченко, с криком «Вперед!», первым шел в атаку, мы поднимались за ним. . . И снова откатывались назад, теряя навсегда своих товарищей. . .
Меня, к моему удивлению на плацдарме даже не ранило. Там, кстати, ходил слух, что всех раненых, уже на левом берегу проверяли врачи вместе с особистами, искали «самострелов». Да и заградотряды стояли на переправе. Человеческой психике было очень трудно выдержать все происходившее на Букринском плацдарме.