Чего боится Алексей Памятных?

Прежде всего, несколько слов об Алексее Алексеевиче Памятных. Он бывший ведущий научный сотрудник института астрономии РАН. В настоящее время, являясь членом международного общества «Мемориал», в основном занимается Катынским делом. Собрал значительный архив на эту тему. Как уже отмечалось выше, в Интернете публикуется под своим сетевым ником «Dassie». Является не просто ярым сторонником немецко-польской версии катынского преступления, но активно пропагандирует её в своих статьях, рецензиях и выступлениях. Аргументы и свидетельства, противоречащие этой версии, считает «лабудой» и всячески пытается их дезавуировать, прежде всего, в Интернете. В основном проживает в Варшаве. В Польше Памятных считается основным экспертом по Катынскому делу.

Непредвзятый наблюдатель без труда заметит, что, комментируя исследования оппонентов, А.Памятных сосредотачивает внимание не на основных вопросах, а копается во второстепенных деталях, неточностях и опечатках. Это не случайно. Ведь с достоверными фактами и архивными документами, свидетельствующими о том, что реальные обстоятельства гибели значительной части польских пленных и арестованных граждан на территории Советского Союза в период Второй мировой войны, пока не установлены, особо не поспоришь (о некоторых из этих фактов будет сказано ниже). Поэтому Памятных сосредотачивает свои усилия на том, чтобы путем навязывания псевдонаучных дискуссий о неточностях во второ- и третьестепенных деталях, подвергать сомнению основные факты и выводы независимых исследователей «Катынского дела».

В своих псевдонаучных статьях А.Памятных постоянно всех поучает, преподнося тривиальную банальщину, а в большинстве случаев невежественную галиматью, как некие «открытия». Удивляет его пристрастие к повторам. Так, Dassie к месту и не к месту цитирует гоголевского «Ревизора» относительно самовысеченной унтер-офицерской вдовы. Правда, трудно поверить, что Памятных осилил «Ревизора», вероятнее всего, он эту цитату перехватил у польского историка-русофоба А.Новака. Поистине навязчивой идеей является его желание «ликвидировать безграмотность» оппонентов. Он постоянно подчеркивает, что все его утверждения – это «в общем-то, ликбез».

Однако не составляет труда доказать, что «ликбез» необходим, прежде всего, самому Памятных. Позволю вернуться к своему сентябрьскому (2007 г.) письму. В нем я задал Памятных ряд вопросов. «Как Вы, «великий и непогрешимый», за столько лет корпения над этой проблемой не сумели заметить массу противоречий в показаниях катынских свидетелей: Сопруненко, Сыромятникова и Климова. Я уже не говорю о показаниях Токарева и Шелепина, в которых достаточно фактов и подробностей, просто «кричащих» о ложности их утверждений. Как же Вы, считающий себя выдающимся исследователем «Катынского дела», не заметили явной лжи и ошибок в «Записке Шелепина?».

Об интеллектуальном уровне господина Памятных свидетельствует его неспособность объективно анализировать даже те документы по Катынскому делу, которые он собственноручно вводит в научный оборот.

Например, в начале 2008 г.  А.Памятных разместил в Интернете отрывки из видеозаписи допроса бывшего начальника Управления по делам военнопленных НКВД СССР П.К.Сопруненко (http://community.livejournal.com/ru_katyn/15429.html). Судя по комментариям Памятных-Dassie, он всерьез считает показания Сопруненко не вызывающим никаких сомнений доказательством вины СССР в катынском преступлении. Однако видеозапись допроса Сопруненко наглядно демонстрирует совершенно иное. Любому беспристрастному зрителю сразу же бросается в глаза, как следователи Главной военной прокуратуры бесцеремонно «навязывали» Сопруненко нужные им ответы. Не один уважающий себя суд данную запись не примет как достоверное свидетельство. Но Памятных этого так и не понял.

Еще один вопиющий пример политической заангажированности и интеллектуальной немощности нашего «катыноведа» - комментарий Алексей Памятных к размещенным на его сайте в Интернете воспоминаниям известного польского юриста, профессора Ремигиуша Бежанека (Bierzanek, Remigjusz), Поручик Бежанек числился в немецких списках катынских жертв под № 1105, но прожил в Польше долгую жизнь после войны. В своих «Воспоминаниях и размышлениях», изданных в Варшаве в 2006 г. (Przez wiek XX. Wspomnienia i refleksje, Warszawa, 2006, s. 124-126), Р.Бежанек рассказал о том, как он в июне 1943 г., будучи в Радоме (Польша), попал в катынский эксгумационный список.

Памятных считает свидетельство Р.Бежанека подтверждением объективности проведенной нацистами в 1943 г. эксгумации останков польских офицеров в катынском лесу. Он пишет: «Вероятно, именно по визитке Бежанека, находившейся у кого-то из его знакомых, был неверно идентифицирован труп. Хотя в списке значится и чиновничье удостоверение на право скидки при проезде, неизвестна степень читаемости имени владельца удостоверения. Вероятно, обращение знакомых Бежанека послужило для немцев подтверждением того, что в могиле находится именно его труп. Нет оснований считать, что случай Бежанека является доказательством тезиса о том, что немцы фальсифицировали эксгумационные списки, нарочно вставляя в них "посторонних».

Поразителен вывод Памятных относительно удостоверения Бежанека. Без каких либо оснований он безапелляционно заявляет, что данное удостоверение было нечитаемо! В то же время Памятных-Dassie известно, что согласно списку Польского Красного Креста (ГАРФ ф. 7021, оп. 114, д. 35) подпоручик Бежанек Ремигиуш, Хенрик был опознан не только по визитке, но и по удостоверению на право скидки на железной дороге с фотографией. Если удостоверение было нечитаемо, то почему его указали в качестве документа опознания?!

Несмотря на то, что Р.Бежанек предельно ясно выразился «о методах немецкой пропаганды в катынском деле», Памятных вновь делает выводы, которые следует квалифицировать как элементарный подлог. Для этого достаточно обратиться к свидетельству самого Р.Бежаника.

Он пишет: «Из периода немецкой оккупации стоит, быть может, вспомнить следующий эпизод моей биографии - пожалуй, единственный в своем роде - который дает представление о методах немецкой пропаганды в катынском деле… Много лет меня беспокоил вопрос, как же так получилось, что моя фамилия оказалась в списке убитых в Катыни… Наконец, уже через 20 с лишним лет после войны мне все разъяснил активист аграрной партии, вице-председатель Высшей контрольной палаты Болеслав Галенза.

Так вот, во время войны, когда были обнаружены могилы в Катыни, газеты публиковали фамилии жертв, по 20-30 позиций в очередных номерах газет... Многие приходили в отделения ПКК (Польский Красный Крест) с вопросом, можно ли просмотреть весь список, или выяснить, есть ли в списке конкретная особа. Но в отделениях ПКК полного списка жертв не было, и работающие там сотрудники предлагали – вероятно, по указанию немецких властей- «Сообщите, о ком идет речь, и, как только получим данные, мы вас информируем».

В такой ситуации некоторые из подпольных организаций рекомендовали не ходить в отделения ПКК с подобными вопросами, поскольку из-за большого количества не идентифицированных останков, сообщенная отделению ПКК о пребывании в Советском Союзе конкретного лица как военнопленного информация будет использована немцами и через несколько дней фамилия данного человека появится в списке жертв» (выделено мною. В.Ш.).

Далее Р.Бежанек пишет, что Б.Галенза рассказал ему о том, как в 1943 г. он с коллегой доктором С.Щеткой решили проверить это предположение. Для этого они направились в радомское отделение ПКК и сообщили там фамилию Бежанека, как военнопленного, находящегося в СССР. Результат не заставил себя ждать. Вскоре фамилия Р.Бежанека появилась в публикуемых списках катынских жертв.

Без сомнения, у польских «подпольных организаций» были основания рекомендовать полякам не ходить в отделения Польского Красного Креста для уточнения судьбы родственников. Не случайно же радомские подпольщики Б.Галенза и С.Щетка решили устроить нацистам «контрольную закупку» с фамилией Р.Бежанека, на которую немецкие фальсификаторы тут же и попались. Однако Памятных и сторонники официальной версии всё равно твердят, что нет оснований сомневаться в «объективности» нацистских экспертов.

Напомним, что аналогичный случай с фальсификацией документов, якобы найденных в Катыни на останках некого Збигнева Богуцкого, впоследствии оказавшегося живым, описывает в своем расследовании «Катынь: Гитлер или Сталин?» известный французский историк и тележурналист Ален Деко. Он там же приводит свидетельство норвежца К.Йоханссена, бывшего узника лагеря Заксенхаузен, изложенные в 1945 г. полиции Осло, о том, что в этом лагере заключенные подделывали польские документы и фото для катынских жертв.

Можно было бы не уделять столько внимания такой личности как Памятных, если бы он так явно не демонстрировал «польскую» манеру ведения научных споров, т. е. полного игнорирования неудобных вопросов оппонента, навязывание выдуманных версии и рассматрение любой проблемы с позиций двойных стандартов. Эту методику достаточно ярко продемонстрировал известный американский политолог польского происхождения Збигнев Бжезинский в недавнем интервью российской газете «Аргументы и факты» («100 убитых в Тибете? Довольно скромно...» «АиФ» №14 от 2008-04-02). Любой, прочитавший это интервью, поймет, что спор с польскими политиками и историками по неудобным вопросам напоминает разговор с «глухими и слепыми».

Казалось бы, почему «объективный» исследователь катынской темы, каковым называет себя Памятных, «в штыки» встречает факты, противоречащие его версии? Давно известно, что «в спорах рождается истина». Ан нет, не тут–то было! Памятных и его единомышленники пуще огня боятся того, что такие факты позволят установить истину и антироссийский «status quo» в катынской теме, любовно выпестованный польскими русофобами, рухнет.

Современная ситуация с «Катынским делом» как нельзя лучше устраивает польских политиков и историков. В 1992 году Россия официально признала вину довоенного руководства СССР за катынское преступление и включилась в его расследование. Однако вскоре заняла пассивную позицию и до настоящего времени в ответ на польские претензии лишь отмалчивается.

Что же касается «недобитых» сторонников «сталинской версии», как «правоверные катыноведы» с польскими корнями называют версию о причастности немцев к катынскому расстрелу, пока хватает псевдоисториков в лице Памятных и Ко. Эти добровольные последователи геббельсовских пропагандистов всегда готовы навешать читателям «лапши на уши» и как «дважды два» доказать, что многостраничное исследование Шведа и Стрыгина о Катыни якобы базируется только и исключительно на «фальсифицированных» отступах в записке Берии!

Памятных до сих пор не попытался (хотя постоянно грозится) опровергнуть основные факты версии о причастности нацистов к расстрелу польских офицеров в Катыни. Пользуюсь случаем, хочу предоставить Памятных и его единомышленникам такую возможность. В своё время упомянутый польский историк Новак сформулировал десять вопросов, адресованных российским историкам на тему гибели красноармейцев в польском плену в 1919-1921 гг.

Я сформулирую 15 вопросов сторонникам немецко-польской версии катынской трагедии, основу которых составляют факты, изложенные в исследовании «Тайны Катыни».

1. Как объясняют польские исследователи и представители «Мемориала» тот факт, что, несмотря на то, что катынская акция НКВД была сверхсекретной, в Козьих горах оказалось достаточно копнуть землю на полтора метра и обнаружились захоронения более 4 тысяч расстрелянных офицеров в польской форме, две третьих которых имели при себе документы и вещи, позволявшие установить их личности?

2. Можно ли поверить в то, что нацисты провели объективное и беспристрастное расследование Катынского дела, которое, несомненно, санкционировал сам Гитлер, лично прилетавший в Смоленск 13 марта 1943 г.?

3. Почему польская сторона безоговорочно приняла результаты немецкой эксгумации 1943 г. и никогда не пыталась сопоставить официальные немецкие отчеты с свидетельствами очевидцев, посещавших Козьи горы в 1943 г.?  Это позволило бы выявить сомнительные манипуляции нацистов с захоронениями и установить реальные сроки вскрытия нацистами катынских могил.

4. Почему такие «закоренелые, неисправимые враги советской власти», как, возглавлявший подпольную организацию террористического Союза вооруженной борьбы (СВБ) на западной Украине полковник Леопольд Окулицкий, бывший прокурор Верховного суда Польши полковник Станислав Любодзецкий или обвиненный в шпионаже поручик Станислав Свяневич, получили в 1940-1941 гг. относительно небольшие лагерные сроки и вышли на свободу по амнистии от 12 августа 1941 г., а мобилизованные в 1939 г. простые интеллигенты, не имевшие ничего общего с польской системой военных, полицейских и карательных органов и никак не скомпрометировавшие себя участием во враждебных акциях против СССР, были безжалостно расстреляны?

5. Почему польские исследователи отрицают факт обнаружения в катынских захоронениях двухзлотовок военного выпуска, введенных нацистами в обращение. на территории польского генерал-губернаторства после 8 мая 1940 г и, которых не могло быть у польских офицеров из Козельского лагеря, если их расстреляли в апреле и первых числах мая 1940 г.? Эти банкноты видел и описал в статье в виленской газете "Гонец Цодзенны" Ю.Мацкевич (Goniec Codzienny. № 577, Вильно, 3 июня 1943).

6. Почему замалчивается факт обнаружения немецкими экспертами в катынских захоронениях останков польских ксендзов в длинных черных сутанах, более двухсот гражданских лиц, а также около семисот трупов в польском солдатском обмундировании? Известно, что в Козельском лагере содержались только польские офицеры.

7. Почему не вводится в научный оборот паспорт одного из четырех польских офицеров, останки которых были найдены польскими археологами. в катынской могиле №6 (по немецкой классификации) в 1995 г? Документ был направлен на экспертизу в Варшаву и исчез. Что мешает обнародованию результатов его экспертизы?

8. Как объяснить замалчивание в Польше показаний Пауля Бредоу, бывшего связиста при штабе группы армий «Центр», который в 1958 г. в Варшаве, во время процесса над Э.Кохом, одним из нацистских палачей, под присягой заявил, что осенью 1941 г. он видел: «как польские офицеры тянули телефонный кабель между Смоленском и Катынью». Во время эксгумации в 1943 г. Бредоу «сразу узнал униформу, в которую были одеты польские офицеры осенью 1941 г.»?

9. Почему представители «Мемориала» и польские исследователи игнорируют свидетелей катынской трагедии, подтвердивших причастность нацистов к «катынской трагедии»? Это, прежде всего, Катерина Девилье, Рене Кульмо, Карл Йоханссен, Вильгельм Гауль Шнейдер, а также А.Лукин, бывший начальник связи 136-го отдельного конвойного батальона конвойных войск НКВД.

10. Почему в Польше не придают значения интервью Кристины Щирадловской-Пеца (опубликовано 21.09.2007 г. на Интернет-сайте католической «Группы 33» из пригорода г. Катовице – Хожува и позднее перепечатанное в популярной «Gazete Wyborczej») о том, что в 1946 г. она вместе с другими поляками видела справа от железной дороги (катынский лес находится слева) неизвестные вплоть до настоящего времени захоронения польских офицеров?

11. Почему представители «Мемориала» и польские исследователи предпочитают не замечать ложные утверждения и недостоверности в записке Шелепина Хрущеву? Можно ли считать эту записку надежным историческим документом, а содержащиеся в ней данные достоверными?

12. Можно ли считать надежными историческими документами записку Берии №794/Б и выписки из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б), если они оформлены с грубыми нарушениями и в их содержании допущены серьезные ошибки?

13. Почему польские исследователи и представители «Мемориала» не провели, как это было сделано с выводами комиссии Н.Бурденко, экспертизы показаний основных свидетелей по «Катынскому делу» Шелепина, Токарева, Сопруненко, Сыромятникова и Климова, в которых присутствует ряд несуразиц и противоречий?

14. Почему в Польше замалчивается скандал с результатами польской эксгумации 2006 г. в киевской Быковне, суть которого в том, что польские эксперты захоронения 150-270 расстрелянных в Киеве и захороненных в Быковне польских репрессированных граждан, попытались выдать за захоронения 3500 поляков из украинского катынского списка, якобы расстрелянных НКВД в 1940 г.?

15. Можно ли верить утверждениям польских экспертов о том, что на спецкладбище в Медном (под Тверью) обнаружены захоронения всех 6311 польских полицейских из Осташковского лагеря, если существуют документальные свидетельства того, что в 1941 г. на строительстве в районе шлюза №2 Беломорско-Балтийского канала работали «бывшие польские полицейские из западных областей Белорусской и Украинской ССР»?

Полный текст читайте на оригинальной ссылке