Орлов Наум Аронович ВОСПОМИНАНИЯ О 69 МЕХАНИЗИРОВАННОЙ БРИГАДЕ 1943 - 1945
Н.
О. - Я попал на формирование 69 –й механизированной бригады 9-го
мехкорпуса, которая входила в состав 3-й Танковой Армии. Формировались
бригада в Ясной Поляне. Нас распределили по батальонам. Я попал в
отдельный минометный батальон бригады. Батальон состоял из 2 –х рот
82-мм минометов и роты 120-мм- минометов. Поскольку бригада была
механизированной, мы передвигались на автомобилях «студебеккер», - одна
машина на два минометных отделения, а 120 мм-минометы на прицепах, на
машинах «додж3/4». В бригаде был танковый полк, мотострелковые
батальоны, артиллерийский дивизион и еще множество более мелких
подразделений. Корпус был рейдовый. Пробивалась брешь в обороне врага и
бригады уходили в прорыв в немецкий тыл. Иногда, стрелковые дивизии,
успешно наступая, выходили на соединение с нами, но чаще всего,
выполнив свою задачу, (или попытавшись ее выполнить), мы возвращались с
боем к своей линии фронта.
Г.
К. - Насколько я знаю, что четыре мехкорпуса закончившие формировку под
Москвой в конце августа 1943 года были направлены на Украину. Что
произошло с Вашей механизированной частью?
Н.
О. - Мы не стали исключением. Попали на Воронежский фронт. 18 сентября
бригада выгрузилась из эшелонов, в прифронтовой полосе, и начался марш
к Днепру. Первый раз нас бомбили под городом Лебедин. 21 сентября
бригада была фактически уничтожена немецкой авиацией, так и не вступив
в бой. Танковый полк, вспомогательные подразделения, артиллеристы и
один из мотострелковых батальонов продвигались через город Переяслав.
Весь город выглядел, как одна длинная улица, протяженностью примерно
километров пять, по которой двигалась колонна наших войск. Налетели
немецкие бомбардировщики. Десятки самолетов. . . Сразу подавили наших
зенитчиков, и начали просто методично, волна за волной, стирать бомбами
с лица земли людей и технику. Колонна была закупорена на этой улочке,
танки и машины не могли развернуться и вырваться и этого огненного
капкана. Почти все бойцы находившиеся в колонне погибли. Наших
истребителей в воздухе я так и не увидел. Эта дикая, зверская бомбежка
продолжалась часа два подряд. Улетали одни самолеты, и сразу же,
появлялись над нашими головами новые немецкие пикировщики Началась
жуткая паника. . Наш минбат не успел втянуться в смертельную горловину
улицы, ставшей для многих могилой. Мы бросили минометы в кузовах машин,
и побежали искать спасения в ближайший лес, почти на берегу Днепра. Я,
как всегда, был со своим другом Василенко. Спасшиеся, выжившие после
бомбежки бойцы бригады скопились в этом лесу. Уже темнело, как в лес
заехала полевая кухня нашей роты и остановилась прямо рядом с нами. У
нас с Василенко был один котелок на двоих и одна ложка. До этого мы
сутки ничего не ели. Сразу подошли с ним к кухне, и повар, щедро, до
краев, наполнил котелок кашей, сдобреной американской тушенкой. Я
подставил еще каску, и старшина кивнул повару, мол добавь им, пусть
поедят досыта после пережитого. Мы успели отойти метров на тридцать,
сели на землю. У кухни столпились бойцы. Было тихо, только звон
котелков и негромкие разговоры между бойцами. И вдруг, кухня взлетела
на воздух. Запоздавший «Мессер» появившись из за облаков, увидел искры
от кухни видимо выключил мотор, беззвучно спланировал на нас и точно
положил бомбу весом 50 кг прямо в котел кухни. 18 человек из нашей роты
были убиты этой бомбой. . . А сколько было раненых! Страшный был день.
А следующий - был еще более кровавым и тяжелым.
Г.
К. - Ваша бригада на уже следующий день уже захватила плацдарм на
правом берегу Днепра. Как же ей удалось это сделать, если за сутки до
этого она понесла жестокие потери?
Н.
О. - 1-ый мотострелковый батальон под бомбежку не сильно попал, так как
заранее вышел на исходный рубеж для переправы напротив села Зарубинцы.
Мы же, остатки подразделений попавших под эту дикую истребительную
бомбежку, 22/9/1943, переправлялись через Днепр в районе села Вьюнищи.
Переправлялись без минометов, как простая пехота, в составе сводного
отряда. Меня спросили, понимаю ли я что-нибудь в связи. Я кивнул
головой. Мне всучили две катушки провода и приказали держать связь.
Партизаны заранее перегнали нам несколько лодок. Сели в лодки по 12 -15
солдат и поплыли ночью. Переправлялись на правом фланге 1-го батальона,
который уже высадился, и захватил плацдарм. У нас в лодке было только
одно весло, так гребли вырванными из забора досками. Уже оставалось
метров сто до немецкого берега, как по нам был открыт огонь, страшную
убийственную силу и мощь которого трудно представить человеку там не
побывавшему в ту минуту. За десять метров до берега рядом с лодкой
разорвался снаряд и меня сбросило в воду. Я даже разрыва не услышал,
лишь увидел перед глазами черную воду и понял, что тону. Намокшая
шинель, вещмешок, автомат тянули на дно. И вдруг, в тоже мгновение, я
ясно увидел, как белоснежный теплоход «Ленин» задрал нос к нему, встал
на корму и остался стоять. . . Не утонул. . . Это было последним моим
видением. Дальше провал. . . Очнулся я. Половина тела в воде, половина
на берегу. Ничего не слышу, круги перед глазами. Оказалось, что мой
верный товарищ Леонид Василенко, увидев место куда я упал, нырнул за
мной и вытащил меня на берег из этой пучины. . . Когда сознание
полностью ко мне вернулось, Василенко спросил меня: - Почему когда ты
упал в воду стал звать Ленина на помощь?. Неужели вам коммунистам перед
смертью Ленин видится ?. . . Я не сразу сообразил в чем дело Значит,
увидев перед смертью тонущий корабль, я успел крикнуть: «Ленин»! Сам я
своего крика не слышал. Потом, целый месяц, - бои на Букринском
плацдарме, на нашем участке километров 5-6 в длину и 3-4- в глубину.
Днем и ночью над плацдармом висела немецкая авиация. Самолеты гонялись
за каждым отдельным солдатом. Впереди - немецкие танки, наглухо зарытые
в землю. Ни воды, ни еды. Только то, что смогли и успели за ночь
переправить под огнем противника. Окопы рыли не в полный рост, а по
грудь, чтобы голова в каске торчала над бруствером. Иначе, если землей
от разрывов снарядов, окоп засыпет, потом не найдут и не откопают.
Только голову эту над окопом высунуть было нельзя, убивали сразу.
Букринский плацдарм, - это был ад.
Без преувеличения. Второй Сталинград. Через несколько дней после
переправы навели наплавной мост через Днепр, который каждый день немцы
разрушали.
Убитых было столько, что казалось, что мы находимся в «царстве
мертвых». А впереди сухая, изрытая воронками земля, по которой мы не
раз бежали в атаку, пытаясь расширить плацдарм. Немецкие танки
расстреливали нас из своих орудий, как на прямой наводке.
Артиллерийские и минометные обстрелы не прекращались, будто весь
боезапас немецкой армии собрали на Букрине с одной целью - избавиться
от него побыстрее. Вот сейчас, трудно подобрать слова. . . Вспоминаю
как наш командир батальона Марченко, с криком «Вперед!», первым шел в
атаку, мы поднимались за ним. . . И снова откатывались назад, теряя
навсегда своих товарищей. . .
Меня, к моему удивлению на плацдарме даже не ранило. Там, кстати, ходил
слух, что всех раненых, уже на левом берегу проверяли врачи вместе с
особистами, искали «самострелов». Да и заградотряды стояли на
переправе. Человеческой психике было очень трудно выдержать все
происходившее на Букринском плацдарме.